Спад массового революционного движения с середины 60-х годов дал возможность правительству отказаться от проведения дальнейших преобразований и стать на путь открытой реакции. Поводом для этого послужило покушение Д. В. Каракозова на Александра II 4 апреля 1866 г.
В дальнейшем вплоть до конца 70-х годов — начала второй революционной ситуации — правительственная политика характеризуется стремлением сузить и обкарнать осуществленные буржуазные преобразования, усилить административно-полицейский гнет.
Сохранение в стране феодально-крепостнических пережитков, главным образом помещичьего землевладения и самодержавия, вызывает к жизни мощное революционно-демократическое движение, вождями которого были Н. Г. Чернышевский и А. И. Герцен. В 70-е годы это движение приобретает некоторые новые черты, становится более массовым. На арену политической борьбы впервые выступает рабочий класс, создавший свои первые организации.
Такова вкратце историческая обстановка, о которой пишет в своем дневнике П. А. Валуев.
Среди дневников и воспоминаний государственных деятелей России XIX столетия дневники Валуева занимают одно из первых мест. Будучи крупным сановником империи, Валуев знал то, что было неизвестно многим, поэтому мы находим у него ценные сведения по внутренней и внешнеполитической истории России.
Наибольший интерес представляют записи первой половины 60-х, а также конца 70 — начала 80-х годов, когда Валуев играл первостепенную роль в осуществлении политики правительства.
В дневнике освещается достаточно полно последний период подготовки отмены крепостного права — обсуждение проекта Положений 19 февраля в Государственном совете. Приводятся данные об опубликовании манифеста в Петербурге, свидетельствующие о боязни народного восстания в правительственных кругах. В записях за вторую половину 1861, 1862 и 1863 гг. Валуев освещает ход реализации крестьянской реформы, вскрывая разброд и тревогу, царившие в правительственном лагере в этот период.
Здесь же содержатся сведения о подготовке других буржуазных преобразований, главным образом земской реформы. Особенно ценным является то, что автор не ограничивается изложением официального обсуждения проектов в тех или иных высших государственных учреждениях, а приоткрывает закулисную сторону разногласий внутри правительственного лагеря вокруг подготовляемых преобразований, сообщает интересные сведения о суждениях Александра II, императрицы и некоторых крупных сановников. Много места отводится в дневнике событиям в Польше, росту национально-освободительного движения и правительственным мерам, направленным на его подавление. Занимая в польском вопросе позицию, несколько отличающуюся от официальной, и признавая необходимость известных уступок в решении национального вопроса, Валуев весьма критически относится к действиям властей. Особое внимание он уделяет событиям 1863 г. в Польше, подробно характеризуя правительственные меры, направленные на подавление восстания, в частности, много говорится о деятельности виленского генерал-губернатора М. Н. Муравьева.
Революционно-демократическое движение 60-х годов также освещается на страницах дневника. Приводится ряд сведений о деятельности революционных кружков, распространении прокламаций и тех или иных революционных выступлениях. Сообщаются новые детали о Чернышевском, его аресте, организации над ним процесса, о роли провокатора Костомарова и т. д. Значительно меньшее место в дневнике отводится вопросам внешней политики и излагаются они преимущественно лишь в связи с событиями в Польше и восточным кризисом середины 70-х годов. Понимание Валуевым восточного вопроса было, кстати сказать, весьма поверхностным.
Все эти события рассматриваются в дневнике, естественно, сквозь призму восприятия крупного сановника, близкого к императору Александру II, которому он служил верой и правдой. Являясь убежденным сторонником самодержавно-дворянской монархии, Валуев вместе с тем как умный и прозорливый человек понимал возможность гибели этого строя. Поэтому действия правительства расцениваются Валуевым далеко не апологетически, суждения его полны скептицизма.
При этом нельзя забывать, что оценки тех или иных деятелей (Н. А. и Д. А. Милютиных, Горчакова и др.) далеко не всегда беспристрастны. Читая дневник, нельзя не учитывать еще одной особенности автора — его любви к красивой фразе.
Однако эти недостатки, снижая несколько ценность дневника, все же не умаляют его значения как первоклассного исторического источника..."